Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! - Страница 2


К оглавлению

2

Вот и стал он запивать лекарства то пивком, то водочкой — глядя по настроению и состоянию финансов. Красота: родители в другом городе, жена — только еще в проекте, причем даже до кастинга пока дело не дошло, так что устраивать шампанское по-домашнему (муж пьет, жена шипит) категорически некому. Доктор? Так к нему на прием раз в месяц, можно сделать усилие над собой и прийти трезвым и даже без перегара и щетины. Опять же, потом будет повод выпить — за медицину.

И ведь вот что интересно: раньше, до периода лечебного алкоголизма, голос в голове все про мировые заговоры плел, про спецслужбы, про прослушку, проглядку и зомбопередатчики. На них-то Олег пару раз и спалился: уж больно соседи по лестничной клетке ему вялыми да неживыми тогда стали казаться. Он так разок одному из них и заявил: мол, с зомбями пить — самому потом зомбенком быть, и вообще кыш с порога, нежить подзаборная! Чем спровоцировал у вознегодовавшей нежити акт творческого сквернословия и попытку придушить «прыткого гаденыша». Разнимал их уже участковый. Тот явно был с диаспорой зомби в преступном сговоре, поскольку наотрез отказался соседа повторно упокаивать, а самого Олега чуть было не упек в обезьянник, но, выслушав его рассказ с большим вниманием, чуть поменялся в лице и вызвал на подмогу спецбригаду.

Теперь же все обстояло намного проще: чекалдыкнул стопочку — и можно с голосом в голове вести задушевную беседу. А иногда и вовсе послать его куда подальше и нарезаться до состояния заспиртованного хрюкозавра. Причем, в пику этому самому голосу, нарезаться не с кем-нибудь, а с соседом-зомби: тот, даром что кадавр неупокоенный, а тосты заворачивает, аж за душу берет! Да и собеседник из него просто отменный, сразу видно — при жизни получил высшее образование. Так и летели дни, пока не припекло Олегу съездить к родителям. У них особо не попьешь, потому пришла в Большие Бодуны великая жажда. Аж на четыре дня. Все эти дни Олег не находил себе места: бог с ним, с похмельем — дело не в нем, что-то было не так вообще. И эта тревога, и сжимающая сердце тоска, и ощущение липкой, но очень тонкой паутины на лице… Даже голос в голове притих, только изредка напоминая о себе невнятным бурчанием.

Погостив у родителей, Олег вернулся и первым делом пополнил запасы горючего в доме. Правда, выпить так и не успел. Вечерняя тишина была нарушена голосами. Правда, звучали они не в голове Олега, а за окном, за стенами, из-под пола и откуда-то с потолка. «Объект вижу, берем, как только скомандуете». «Не уйдет, козлина шустрая, мы его держим на мушке!» «Мне, мне тоже стрельнуть дайте!» «Не стрелять, сначала пытки! Я первый, господа!»

«Что за ёперный театр?!» — шепотом спросил Олег то ли самого себя, то ли голос в голове. Тот охотно откликнулся и с долей злорадства пояснил — мол, за тобой пришли, дорогой. Сейчас, должно быть, будут убивать. Причем долго. «Кто? За что?» — взвыл Олег и метнулся в ванную, по дороге цапнув со стола сотовый телефон. «Тебе перечислить поименно?» — уточнил голос. Далее последовал список потенциальных убийц. «А вот за что… Долго, но я постараюсь. Помнишь, в садике…»

К моменту приезда психиатрической машины-барбухайки, собственноручно вызванной Олегом, голос как раз заканчивал перечислять отроческие грехи и вспомнил незаслуженно забытую школьную любовь, которая, кстати, тоже была в команде киллеров и претендовала на целебную кастрацию. Стоит ли говорить, что санитаров в этом доме встретили как родных?

Доктор, выслушав историю Олега с самого начала, сказал, что тоже знает и уважает русские пословицы и поговорки. А одна из них так и вовсе просится на язык. Семь бед — один ответ. И он даже знает, в каком отделении его искать.

Я понимаю — начало учебного года, школьники пошли в школу, студенты — в институты. А у нас-то почему в сентябре аншлаг?

Выходные

Выходные были плотно заняты: летал в Москву по делам. График оказался довольно напряженным, и я уже рассчитывал, что после 30-часового вынужденного бодрствования мне удастся подремать полтора часика в самолете, но не тут-то было. Впрочем, тут я оказался виноват сам. Девушка за стойкой регистрации посетовала на сломавшуюся авторучку, я презентовал ей свою, она предложила выбрать место в салоне…

Соседом на сиденье спереди оказался худощавый высокий седовласый мужчина. По неосторожности я поддержал первые несколько его фраз, он тут же пересел в кресло рядом со мной, благо салон был полупустым, а благодаря его манере громко говорить, буквально выкрикивая окончания фраз, вокруг нас так и вовсе образовалось мертвое пространство — немногочисленные соседи поспешили покинуть зону поражения. Стюард вначале предпринимал попытки как-то повлиять на поведение моего соседа, но потом, поняв, что кроме меня никто в салоне не пострадает, а я к новообретенному соседу отношусь вполне доброжелательно, махнул рукой. Только самостоятельно застегнул на нем ремень безопасности и старательно подогнал его по длине. Далее последовал монолог (мои кивки головой и краткие реплики по ходу изложения не в счет).

«Не люблю момент взлета. Всегда в салоне пахнет керосином. И это не метафора, молодой человек! Ой, извините за мое фамильярное обращение. Я немного excited. Я много лет не был в России, а последние трое суток еще и не спал. Вы тоже? Надо же, какое совпадение! Ну, тогда вы меня поймете. Этот перелет из Америки меня немного доконал. Мало того, что долгий полет — вы в курсе, да? — так еще и поразительная теснота на сиденьях в хвосте самолета. Мне некуда было вытянуть ноги. Со мной рядом сидел Джон, он ирландец по происхождению, так вот доложу вам — он устроился лучше меня. Почему? — спросите вы. А я вам скажу. Мало того, что этот рыжий коротышка имел возможность спокойно развалиться на сиденье, как его костно-мышечной системе было угодно, так он еще взял с собой в полет бутылку первоклассного whiskey! Он в самом начале спросил меня: «Будешь? Нет? Ну и черт с тобой!» Налил себе 200 миллилитров, выпил, накрылся пледом и уснул часа на два. Потом открыл глаза, повторил вопрос, снова налил и снова выпил — и так до самой Москвы — уж не знаю, что он там забыл, но к концу полета whiskey сменил тару, Джон держался на ногах не совсем твердо, но держался молодцом, а я шел по трапу, отчаянно зевая и не менее отчаянно ему завидуя.

2